Как «Бумажный Дом» вывел нашу любовь к злодеям на новый уровень
От защиты психики до заигрывания со зрителем.
Сопереживать героям легко – на то они и герои. Делают свои героические поступки, не делают плохих и наказывают негодяев. Красота, эмпатия кликает на раз-два.
Злодеи-антагонисты тоже могут вызвать симпатию, хоть и сильно реже. Обычно это происходит, если главный герой – пресный и слишком картонный, а его противник на контрасте выходит колоритнее и интереснее. Но все же самое особое очарование – у антигероев. Но чаще всего оно ограничивается каким-то одним аспектом – харизмой, страшной предысторией или банально смазливой мордашкой.
В то время как сериал «Бумажный Дом», с антигероями в главных ролях, решил превзойти всех и показать любовь к своим не слишком хорошим персонажам сразу на трех уровнях. Ну а зачем мелочиться, мы ж тут об ограблении Испанского королевского монетного двора и Банка Испании говорим в конце концов.
Первый уровень – Стокгольмский синдром
Первый и самый глубинный уровень – показать привязанность одного конкретного человека к своим похитителям. Эта связь может стать сильнее и крепче любой обычной симпатии – это почти любовь, но не от нахлынувших искренних теплых чувств, а от своеобразного, редкого, но все же известного защитного механизма психики.
Речь, конечно, о Монике Гастамбиде – девушке, что стала заложником нашего географического кружка еще в первой части «Бумажного Дома», а в итоге мало того что оправдывает действия грабителей, так еще и выходит за одного из них замуж и присоединяется к банде, взяв псевдоним – какая неожиданность – «Стокгольм».
Все это – довольно яркая, хоть и слегка присахаренная, иллюстрация «Стокгольмского синдрома». И нет, это не выдумка сценаристов – синдром вполне реален, имеет подтвержденные случаи и, по данным ФБР, формируется у 8% жертв. Чтобы справиться с невероятно стрессовой ситуацией, некоторые заложники начинают симпатизировать захватчику, игнорировать его очевидные преступления и жестокость, а также бояться властей, что будут пытаться их спасти.
А началась история этого феномена – снова внезапно! – в Стокгольме. И снова в банке. Только здесь бандитов было двое, а заложников четверо. Сначала все шло довольно стандартно – захватчики выдвигали требования полиции, угрожали убить заложников, спецназ готовит штурмы – в общем, обычная грабительская романтика. Заканчивается все тем, что бандиты сдаются в руки полиции. А дальше начинаются странности.
Во-первых, заложники отказывались выходить из банка и покидать захватчиков. И даже когда когда их насильно выводили – сопротивлялись, просили не делать больно бандитам и говорили, что куда больше боятся полицию, чем преступников.
Но и это не все. Даже потом, когда все закончилось и жизни заложников ничего не угрожало, те собирали деньги на адвокатов для захватчиков, приходили на личные встречи. А с одной из заложниц грабитель еще потом более 10 лет дружил семьями.
Вот так реальная жизнь по уровню с первого взгляда абсурдных ситуаций может перегнать любой сериал.
Второй уровень – общественное мнение
Теперь симпатия к нашим грабителям переходит с одного заложника на целую нацию. Неплохой такой левелап! Здесь уже нет прописанной химии и цепкости персонажей, зато в целом уровень помасштабнее.
Хотя казалось бы, людей снаружи никто не преследует, их жизни ничего не угрожает, так что защитные механизмы психики на руку не сыграют. Участники нашего криминального географического кружка все еще формально плохие и занимаются беззаконием собственной выгоды ради. Их действия должны вызывать любую реакцию, кроме симпатии.
Но добавляем немного внешних обстоятельств, и банальное «грабить банк – плохо, грабители – плохие» все равно становится достаточно хрупким, чтобы сломаться об эмпатию народа.
Так что же делать, чтобы тоже получить народную любовь, даже занимаясь ограблением национального Банка? Записывайте рецепт имени Профессора:
— Немного робингудства. Сделайте красивый щедрый жест, устроив денежный дождь на улицах Мадрида. Уже этого достаточно для народной любви, но результат надо закрепить.
— Щепотка собственных страданий. Покажите, что вы тоже люди – живые, попавшие беду. Сострадание всегда добавит очков в вашу пользу.
— Вы, возможно, и плохие, но другие на вашем фоне еще хуже. Вы всего лишь грабите банк, а полиция убивает и пытает людей. Ничего не оттеняет ваши проступки лучше чужой жестокости.
Третий уровень – Мета
Наконец, финальный мета-уровень. Это эмпатия не прописанная, не закрепленная в строчках сценария. Она про нас с вами, про то, что выходит за рамки экрана черного зеркальца, с которого вы смотрите сериалы.
Тут уже не пропишешь «И сказали зрители, что нравятся им персонажи», не заставишь по мановению клавиатуры сценариста любить кого угодно – тут надо действовать хитрее, чтобы вызвать у зрителя нужные эмоции и чувства.
Но если все же суметь сыграть правильную песню на струнах заскучавших тонких душевных организаций, можно получить идеальных зрителей. Идеальных, потому что им будет не все равно.
«Бумажный Дом» тут идет двумя путями – бесконечными эмоциональными американскими горками, когда персонажам даже в одной серии фортуна по несколько раз оборачивается безысходностью, и неоднозначностью каждого персонажа. Хоть кто-нибудь один да зацепит, чья-то одна мотивация да заклинет в душе.
У каждого персонажа своя причина идти на преступление – от чьей-то вы скорее всего посмеетесь, а от другой нервно передернетесь. В россыпи их проблем, помимо очевидной возможности быть пойманными полицией, наверняка найдется хоть одна, за разрешением которой вы будете следить с замиранием сердца, потому что лично вам слишком уж знакомой и личной. Возможно, это будет история борьбы с болезнью Берлина сумасшедшим азартом, или о желании отомстить за товарища, или семейная, почти домашняя история соревнования братьев о за главенство, или, как у Ракель, о принятии решения – что важнее, чувство справедливости и любовь или закон.
Лучшая и сильнейшая любовь к антигероям – не в сюжете, а в самом зрителе, который заплачет от смерти второстепенного персонажа, будет верить с командой в успех дела, или хотя бы надеется на него, и который вместе с каждый персонажем будет чувствовать все – от желания мести и сострадания, до эйфории.
«Бумажный дом» закончился – так кто выжил в сериале?