«Жизнь Чака» – духоподъемное кино по Стивену Кингу с прицелом на «Оскар»
Любимый режиссер встречает любимую прозу.
От редакции: привет! Вы в блоге «Чертовски никита», где chertovsky пишет про игры и кино и делает крутые обложки для своих статей. Подписывайтесь на блог, чтобы не пропустить новые тексты.
В российском прокате стартовала на первый взгляд очередная экранизация Стивена Кинга (еще менее полугода назад мы смотрели «Обезьяну» Оза Перкинса) – «Жизнь Чака» с Томом Хиддлстоном (Локи из Marvel) в главной роли.
Справедливости ради, это не самая обычная по лекалам Кинга история; как и перенесшего ее на экраны Майка Флэнагана – нового классика ужасов, успевшего за десять лет отснять кипу достойных сериалов для Netflix и две других полнометражных адаптации работ писателя с парочкой еще на очереди.
В прошлом году картина незаметно получила главный приз зрительских симпатий на Международном кинофестивале в Торонто, обогнав «Анору» с «Эмилией Перес». Для справки: именно в Торонто виднеются фавориты будущей гонки в наградном сезоне – за последнюю декаду в шорт-лист входили «Ла-Ла Ленд», «Зеленая книга», «12 лет рабства», «Кролик Джоджо» и другие ленты, отметившиеся в конечном счете как минимум номинациями на самых престижных премиях. За год до «Чака» теми были «Американское чтиво», «Оставленные» и «Мальчик и птица» – все унесли хотя бы по одной статуэтке с церемонии «Оскара».
Широким показом на следующий год занялась студия NEON – та же, что у «Аноры» и еще четверых предыдущих обладателей «Золотой пальмовой ветви» в Каннах.
И уже своим закулисьем «Жизнь Чака» интересен, как кейс. Что это за уважительно следующее каждой букве оригинальной прозы кино с шансами на лавры «Оскара» с «Золотым Глобусом», и в чем его маленькая теплящаяся магия – рассказываю в своем обзоре.
Акт III
Некогда в пандемию Стивен Кинг выпустил свой пятый сборник повестей «Будет кровь» – писатель стабильно выпускает их со средним разбросом в 10 лет. Тут же мигом права на экранизацию одного из текстов со своей киностудией выкупил Даррен Аронофски («Реквием по мечте»); остальные достались Blumhouse, HBO и Бену Стиллеру («Разделение»). После чего за режиссерское и сценарное кресло сел работавший на Netflix хоррор-ремесленник Майк Флэнаган – автор праймовых для стриминга «Призраков дома на холме» и еще четверых мини-сериалов по мотивам классической готики.
Параллельно Warner Bros. доверили уже опытному к тому времени артисту долгожданный прямой сиквел к «Сиянию» 1980-го – «Доктор Сон», а за пару лет до того Флэнаган успел поработать над полным метром «Игры Джеральда» Кинга и сильно вдохновиться им же в съемках собственной «Полуночной мессы», рожденной в качестве фанфика к «Жребию Салема».
Мостик был отлажен: тандем кинговского первоисточника и одобренного им же флэнагановского виденья (что на редкость – ведь уроженец штата Мэн зачастую плюется на режиссерские подходы к своим текстам) оставил фанатов обоих сторон выжидать «Жизнь Чака». Только есть нюанс.
«Жизнь Чака» – отнюдь не ужасы, а добрая и философская притча о наслаждении жизнью перед наступающим концом, отсылающая к забытой многими сентиментальной половине маэстро страхов: адаптация повести роднится этим с культовыми «Побегом из Шоушенка», «Зеленой Милей» и «Останься со мной»; а набивший на эпизодических хоррорах руку Флэнаган – на самом деле сильный мелодраматист, что и стало его истинной визитной карточкой.
И сошлись звезды на этот фильм, ведь «Жизнь Чака» – это жизнеутверждающая экранизация моего любимого произведения Кинга глазами столь же любимого сериального режиссера. Мэтча идеальнее для одного из самых чувственных сюжетов в послужном списке обоих было не сыскать – тем более, практически напрочь лишенного ожидаемого в их творчестве хоррора.
Акт II
Вселенная находится в завершающей фазе своего существования: один за другим отказывают интернет с порно-сайтами и прочая мегаполисная инфраструктура – в больницах перебои с электричеством, а автострады проваливаются под землю. Целые куски континентов исчезают в толще океанических волн и даже от пчел осталось лишь пару ульев где-то в дебрях Африки.
Весь процесс от первых признаков угасания Земли до схлопывания Полярной звезды занял всего 14 месяцев – или всего несколько секунд, если сжать миллиарды лет далеко не скоротечного развития нашего мира до одного годичного календаря.
По этой логике большой взрыв возник 1 января, а мы лишь за несколько минут до полуночи 31 декабря – перед самой смертью мира в масштабе истории. Настолько мы крохотны.
Так теоретизирует с трудом смиряющийся с депрессивной обстановкой учитель средних классов Марти Андерсон (Чиветел Эджиофор – барон Мордо из того же Marvel) на проводе со своей бывшей женой Фелицией (Карен Гиллан – Небула из «Стражей Галактики», работавшая с Флэнаганом в «Окулусе» 2013-го). Та работает одной из последних в городе медсестер, ежедневно спасая самоубийц. И задается в последних беседах с Марти вопросом: перед лицом апокалипсиса больше браков или разводов? На фоне всеобщих паники и смирения странным образом повсюду появляется одно и то же лицо – миловидно улыбающийся мужчина в очках и офисном прикиде по имени Чак Кранц (Том Хиддлстон), которого благодарят на рекламных щитах, тормозящих ТВ-вставках и даже облаках за «39 прекрасных лет».
Кто он – загадка для всех. Возможно, последний перед концом света мем. А может, нечто большее – о жизни Чака, непосредственно, и поведает кино далее.
Акт I
Хронологически фильм построен в реверсивной очередности: от апокалиптического финала к так или иначе светлому детству героя. И разрушение вселенной из начала – технически, конца – еще следует разгадать для незнакомых с первоисточником Кинга.
А ключ к понимаю лежит в сцене с Кейт Сигел – женой и музой Майка Флэнагана, ведь та адресует через экран их же детям важное послание. Сам Флэнаган признался, что хотел оставить после себя такое кино, которое те не только смогут посмотреть, но и чему-то научиться. Это и характеризует автора не только как одного из самых выдающихся хоррор-мейкеров последних лет, но и сентименталиста высшей школы.
Три акта составляют своеобразный портрет Чака и его виденья жизни: взрослого бухгалтера, не стесняющегося в танцах посреди оживленной толпы под ритмы уличной барабанщицы (на предпоказах эта сцена сорвала овации) и некогда мальчика-сиротки. Воспитали того в домике с «призраком» (куда тут без кинговских и флэнагановских викторианских особняков с запертой комнатой) прогрессивная бабушка с выпивающим дедушкой (Марк Хэмилл). Если первая привила любовь к чувству такта, то второй – благородной бухгалтерской профессии, напоминающей, что даже в обыденности чисел кроется вечное: люди, дома, годы. Жизни.
А что же кроется в той самой закрытой комнате с «призраком» – мы узнаем только в последние минуты фильма, символично оставшись в минуту молчания разглядывать ее пыльные углы и осмыслять таящееся в ней знамение Чака.
И как бы то повлияло на нас в его случае.
* * *
«Жизнь Чака» – поэтический этюд о мимолетности, сложенный в обратном порядке.
Написанная и снятая взрослыми мужчинами с высоты своих лет о свершенных выборах и текучих годах, которыми в суматохе циферблатных щелчков бывает так сложно насытиться. И меланхоличная притча о принятии собственной бренности, неготовности опустить руки пред намеченным фатумом. Вот и Чак выбирает слинять со скучной рабочей конференции, чтобы из всех сил станцевать на залитой солнцем улочке – в точности, как в детстве с бабушкой на кухне. А Марти – провести последние минуты гаснущего мира вместе с бывшей женой.
Львиная часть каста – актеры, прошедшие путь автора вместе с ним: от первого сериала до той работы, которую он снял для собственных детей. Лента изобилует трогательными, хоть и порой наивными моментами – почти что сказочной моралью, бережно проговоренной слово в слово со страниц сборника Ником Офферманом («Парки и зоны отдыха»); для качественных экранизаций такой подход – архаичный, но погружающий – сработал на ура что в «Дьявол всегда здесь», что тут. Флэнаган в очередной раз доказывает – он внимательный рассказчик и кропотливый визионер, умеющий говорить о смерти и любви даже больше, чем пугать паранормальщиной.
И картина, вероятно, не для всех – потому что и сам текст не для всех почитателей великого американского писателя. Но «Жизнь Чака» – это история, заставляющая вспомнить, что каждый человек в своей отдельности уже и есть целая вселенная, сотканная из каждого увиденного им мига. И все мы «вмещаем множество».
А сам Чак Кранц – чудо.
* * *
Скрещиваю пальцы из надежды на номинацию за лучший адаптированный сценарий.
